home
Обратно на главную
close
Закрыть
читать и обсуждать наши публикации в телеграме
читать и обсуждать в телеграме
Сейчас в Госдуме лежит и ожидает первого чтения законопроект, который может привести к ликвидации около 85 % заповедных территорий в России ― региональных заказников, памятников природы и природных парков. Экспертное сообщество считает это решение крайне рискованным, о чём и сообщило публично на встрече с депутатом, автором законопроекта Виктором Пинским в Общественной палате. В конце встречи-видеоконференции из аккаунта депутата раздался голос: «Блин, непросто с ними будет!» Что же произошло на встрече депутата и экспертов — в нашем блоге.
Автор законопроекта, депутат Госдумы Виктор Пинский рассказал на встрече, что он предложил этот законопроект после обращения губернатора Приморского края. Предполагалось, что проект поможет менять границы или ликвидировать региональные особо охраняемые природные территории (ООПТ), если они утратили свою ценность. Однако Минприроды России предложило менять и ликвидировать ООПТ ещё и по другим причинам: для реализации национальных целей, стратегических задач и значимых проектов в области социально-экономического развития России, а ещё для строительства и реконструкции линейных объектов (дорог, трубопроводов, линий электропередач), если нет других мест, где их можно разместить.
«Мы понимаем, что не могут приниматься в произвольном порядке решения, которые умаляют право человека на благоприятную окружающую среду, — сообщает Виктор Пинский. — Но, с другой стороны, ООПТ не остаются неизменными по своим природным, социальным и иным характеристикам. Нет ничего вечного. Со временем природные комплексы, для охраны которых организовывалась ООПТ, могут не нуждаться в особой охране или прекратить своё существование, например, в результате неблагоприятного антропогенного воздействия или чрезвычайных ситуаций, таких как сход селей, изменение русла рек», ― сказал он экспертам, защищая свой проект.
Всеволод Степаницкий, заслуженный эколог и советник генерального директора в организации «Дальневосточные леопарды», на встрече отметил, что чрезвычайные ситуации, происходящие на заповедных территориях, не должны сразу вести к их ликвидации. Яркий пример ― Марийский заповедник, созданный в 1962 году. Через десять лет после его появления примерно 80 % заповедника сгорело, а через год Совет министров РСФСР ликвидировал заповедник вопреки мотивированной позиции специалистов. К середине 1990-х учёные осознали, что это была ошибка, но статус заповеднику так и не вернули.
«И здесь возникает системный вопрос: если пожар естественного или искусственного происхождения прошёл через ООПТ и, к примеру, уничтожил места произрастания редких видов растений, которые там сохранялись, то что, ООПТ обязательно нужно упразднять? А ведь тогда это будет отличный способ решать проблемы с ООПТ. Мешает? Пришёл ночью, пустил пал. Потом нужный человек даст заключение об утрате ценности», ― оценивает риски Всеволод Степаницкий.
Кроме того, эколог выразил стойкое сомнение по поводу того, что строительство линейных объектов на ООПТ будет допускаться, только если действительно не будет альтернативных вариантов.
«Про альтернативные объекты сказано сильно, но не сильно убедительно. Особенно для тех, кто помнит историю 2006 года, когда “Транснефть” задумала проложить нефтепровод “Восточная Сибирь — Тихий океан” аж в 800 метрах от акватории Байкала, несмотря на протесты экологов. Что поделать, развитие требует жертв, а альтернативные решения отсутствуют — об этом руководство “Транснефти” и доложило президенту России, причём публично с телетрансляцией на всю страну.
И тут незадача ― оказалось, что за отсутствие альтернативных решений выдавалось отсутствие должного усердия в их поиске.
А вот президент подошёл к карте и таковое решение сразу нашёл одним взмахом фломастера. В итоге отодвинули трубу от Байкала не на 800 метров, а на 400 километров».
Виктор Данилов-Данильян, российский учёный, эколог, член-корреспондент РАН, также видит риски в предложенном законопроекте: «Если какие-то экстраординарные события произошли в ООПТ, это вовсе не значит, что его нужно прихлопывать. После любого пожара, после любого наводнения в принципе очень даже интересно посмотреть, что там будет происходить. Наоборот, к этому объекту нужно привлечь большее внимание, чем было до того. Он этого заслуживает просто хотя бы исходя из научных соображений. Тут [с принятием предлагаемого законопроекта, ― прим. автора], конечно, пожары и наводнения будут устраиваться регулярно. Будут фирмы, которые по заказу за не очень большую плату устроят вам и пожар, и всё, что хотите. И потом помогут написать соответствующее ходатайство об упразднении ООПТ. Вот этого ни в коем случае быть не должно».
Эксперты выразили мнение, что экономическое развитие не должно реализовываться за счёт разрушения биоразнообразия и заповедной системы в целом.
«Совершенно неправильно исходить из того, что экономические и экологические интересы противоречат друг другу. Мы горим на этом по крайней мере 50 лет, и собираемся, судя по всему, гореть дальше, ― считает Виктор Данилов-Данильян. — Экологические интересы соответствуют долгосрочным экономическим интересам, хотя могут противоречить им в краткосрочной перспективе. Разрушение системы особо охраняемых природных территорий ― это шаг против экологической культуры и, следовательно, против культуры вообще».
Александр Хорошев, профессор МГУ и доктор географических наук, отметил, что со временем природные территории, находящиеся под защитой, могут заново восстанавливать утраченную ценность: «Если природный комплекс находится 30, 40, 50 лет под охраной, то даже в условиях утраты основного объекта охраны [например, если пересох родник, находящийся под охраной ― прим. автора], это не означает, что весь природный комплекс, который 50 лет охранялся, не имеет ценности. За 50 лет эта ценность могла сформироваться, потому что, если есть природоохранные ограничения, ООПТ привлекает животных и растения. Есть известная поговорка: “Зверь знает границы заповедника лучше, чем егерь”. То есть природа потихонечку приближается к эталонному состоянию. Такие объекты могут восстанавливаться, если продолжает существовать ООПТ».
Михаил Крейндлин, эксперт по особо охраняемым природным территориям Гринпис в России, напоминает, что за последние два года в Общественной палате рассматривалось три аналогичных законопроекта, а проект Виктора Пинского ― четвёртый. Ни один из них в итоге не был принят.
«Одним был законопроект, внесённый Ставропольской областной думой, позже был второй законопроект, его внесло в совет законодателей Ямальское заксобрание, и ещё был челябинский проект. Что со всеми ими произошло? Все они отозваны своими инициаторами. Почему? Из-за мощнейшего общественного противостояния. Против ставропольского законопроекта мы собрали 95 тысяч подписей».
Выслушав экспертов, Виктор Пинский убеждал присутствующих, что законопроект нужен, хотя отметил, что готов сотрудничать с экспертным сообществом и исправлять огрехи, которые есть в его проекте. Нам действительно хотелось бы верить в искренность и честность депутата, что законопроект предлагается, чтобы усовершенствовать природоохранное законодательство, а не удовлетворить желание бизнеса строить инфраструктуру и зарабатывать деньги на разрушении ООПТ. Но, когда депутат покидал видеоконференцию — и, вероятно, не подозревал, что звук ещё не отключён и это услышит весь зал, — из его аккаунта прозвучала фраза: «Блин, непросто с ними будет!»
Убедить экологов в необходимости разрушительного законопроекта всё же не удалось.
Помогите нам сохранить региональные ООПТ! Подпишите нашу петицию и отправьте обращение главе Госдумы с просьбой не принимать законопроект в таком неподобающем виде.
Уже 30 лет Гринпис спасает природу России. Так будет и дальше, но теперь нам потребуется больше сил. Без вашей поддержки нам не справиться.
