home
Обратно на главную
close
Закрыть
Даша что-то нашла. Издалека не могу разглядеть и подхожу поближе. В руках у неё компьютерная мышь. «А там клубки из шерсти, кажется, они для вязания», — показывает Даша на три шарика разного цвета.
«Тут градусник!», — спустя время снова слышу голос Даши. Оборачиваюсь, и мой взгляд цепляется за тёмно-синюю панельку от пятого айфона. Почти новую. «Кому панельку?», — шучу я. «А здесь и косметика есть», — говорит Дима.
Эти вещи мы нашли не на барахолке, а на станции, где сортируют мусор. Сюда они попали из баков для раздельного сбора отходов — люди их положили туда в надежде, что все переработают. Но вместо завода по переработке их отправят на свалку. Как и многое другое из этих баков — пакеты, упаковку от еды, стаканчики от сметаны и йогурта и другие отходы.
Команда проекта «Ноль отходов» приехала на мусоросортировочные станции в Новосибирске, чтобы изучить «хвосты» — всё, что остаётся после того, как отходы из баков для вторсырья и смешанного мусора проходят по сортировочной ленте, и сотрудники вытаскивают самое ценное для переработки. «Хвосты» уже не переработают — их отправят на свалку.
Два года сотрудники Greenpeace изучали загрязнение природных территорий, были на Байкале, Куршской косе, на Ладоге и на Черном море. Мы собирали мусор, сортировали его, взвешивали и определяли самые частые загрязнители прибрежных территорий. Везде ими оказывались вещи из одноразового пластика. Их мы просили ограничить в России. И нас услышали: недавно Виктория Абрамченко рассказала, что уже осенью в Госдуме могут рассмотреть запрет трубочек, одноразовый посуды, ватных палочек и цветного пластика. Но этого недостаточно.
Теперь мы копаемся в мусоре из баков жителей Новосибирска, а потом отправимся в другие города в разных регионах. В баки мы лезем не просто так — мы хотим понять, какие именно отходы не попадают на переработку вопреки нашим надеждам и обещаниям производителей. После исследования мы дополним список товаров и упаковки, производство которых нужно ограничить в России, и отправим его властям.
Сортировкой в Новосибирске занимаются компании «Тайгер-Сибирь» и «Арктика Сити». Они работают на разных берегах — «Арктика Сити» — на правом, «Тайгер-Сибирь» — на левом. Нам повезло — оба предприятия пустили нас на станции и поделились «своими хвостами».
Сначала мы работаем на «Тайгере». Раздельным сбором отходов «Тайгер» занялся в 2013 году — тогда к компании пришли власти, предложили экспериментально установить 100 баков и дали на них субсидию. «Тайгер» расставил баки по городу и год призывал жителей сортировать отходы, проводил лекции и рассказывал в СМИ о раздельном сборе. Спустя год власти решили свернуть проект — они провели опрос и выяснили, что раздельный сбор якобы не прижился у жителей. Владельцы компании баки убирать не стали и продолжили развивать раздельный сбор, но уже за свой счёт. Сегодня у компании 1700 баков, но 8 лет она работает практически себе в убыток.
Мы приезжаем на сортировку рано утром — на улице печёт, похоже на июньские волны жары в Москве. Сортировку я ещё не вижу, но уже чувствую неприятный запах. Мне становится страшно. «Надеюсь, хотя бы в обморок не упаду», — думаю я.
Перед нами ангар. На входе команду встречает Павел —руководитель проектов в «Тайгере». Он сразу мне показался влюблённым в работу. Позже Павел показывал нам марки, закладки для книг и открытки о раздельном сборе из СССР — и я поняла, что не ошиблась.
Команда готовится — надевает защитные костюмы, респираторы, перчатки, очки и резиновые сапоги. Такая защита нужна, чтобы не заболеть — мы всё-таки полезем прямо в отходы: мало ли что попадётся. Я сегодня «хвосты» не сортирую, поэтому костюм мне не выдают.
«Выглядим очень стильно», — слышу от моей коллеги Тони. «Да, издалека, как из фантастического фильма», — говорит Павел и ведёт нас в ангар, в котором поют птицы. Он почти пустой: по бокам стоят кипы с бутылками. Их уже спрессовали и вот-вот увезут на переработку. Рядом мусорная куча — те самые «хвосты». Сюда они попадают с сортировочной ленты через отверстие в стене.
Из этой кучи команда набирает в большой мешок мусора и тащит в сторону, чтобы начать сортировать. А я, почувствовав сильную тошноту, бегу на улицу. Весь день я дышу только ртом, хотя на мне респиратор с хорошей защитой.
Несколько часов я безмолвно смотрю, как мои коллеги тщательно сортируют отходы, в поиске маркировки присматриваются к каждой этикетке и упаковке. Все отходы нужно разложить не только по видам, но и по материалу. Я вижу, что им тяжело, и обещаю себе завтра им помочь.
На улице, кажется, уже плавится асфальт, в ангаре вонь, ветер несёт пыль в лицо. Я переживаю, что из мусора что-то залетит в глаз, в ухо или на волосы.
«У Димы респиратор чернючий», — замечает мой коллега Лёша, когда команда выходит отдохнуть.
В тот день мешок «хвостов» удалось разложить на 56 кучек. Самые большие были из упаковок от хлеба и еды, разных пакетов, фольгированной упаковки от чипсов и стаканчиков от сметаны. Всё это уедет на полигон — оно не нужно переработчику. Поэтому на «Тайгере» такое сырьё не отбирают.
Нам часто говорят, что переработка спасёт нас от мусорной катастрофы, но я смотрю на гору никому не нужного пластика и сомневаюсь.
Оставшиеся дни мы изучаем «хвосты» другой сортировки — «Арктики Сити», той, что на правом берегу. Она работает с двумя потоками: смешанные отходы и раздельно собранные. Мы будем перебирать и те, и другие, но по очереди.
Пресс-секретарь компании Ирина рассказывает, что сортировка пока не приносит денег, и приходится работать в минус. Ценное сырьё часто воруют из баков «Арктики» — металл и стекло — и продают его. Иногда у баков даже пропадают тяжёлые железные крышки — их, видимо, тоже продают. «И сотрудников тяжело найти — мало кто хочет лезть в мусор», — продолжает Ирина.
Я надеваю костюм и иду внутрь. Работает сортировочная лента, «хвосты» падают с неё в мусоровоз. Кто-то включает радио, и я слышу мотивы Set fire to the rain певицы Адель. Я снова дышу ртом и цепенею: сейчас ведь опущу руку в мусор. А вдруг оттуда выбежит крыса и укусит за палец? Нас предупреждали о крысах. Что я там найду?
«Говно!», — слышу от коллеги. Кто-то положил пакет с фекалиями в бак для вторсырья. Там же мы потом найдём грязные подгузники. Мне становится плохо — я выбегаю.
В «хвостах» опять оказывается много пакетов и упаковки. Есть тетрапак, подложки от тортов и картон, а стаканчиков от сметаны уже нет. «Арктика» их отбирает и пытается продать.
Слёзы подступают каждый час, я чувствую себя беспомощной, запах сводит меня с ума. Я знаю, что скоро всё закончится, и мы уедем домой, но не могу перестать думать о людях, которые сортируют наши отходы каждый день: с понедельника по пятницу.
Возможно, спустя время привыкаешь к грязной упаковке или куску хлеба, который кто-то положил в бак с раздельным сбором. Но как привыкнуть, например, к использованным памперсам и фекалиям? На этот вопрос ответ я не ищу, но хочу, наконец, понять, зачем люди кладут такие вещи в баки для раздельного сбора.
Смешанные отходы тоже пытаются сортировать, но вторсырье из них достать тяжело — получается не больше 10% на весь их объём.
В такие «хвосты» я не решаюсь залезть. Со стороны вижу, что там много органики: очистки от картошки, моркови, капуста, перец и хлеб с плесенью. Весь мусор сильно загрязнён, он мокрый и плохо пахнет. На всякий случай Дима надевает две пары перчаток. К концу дня команда разложит смешанные отходы по кучкам. Больше всего будет органики и пластика. Одноразового пластика.
Когда вы кладёте отходы в бак для раздельного сбора, помните, что кто-то их потом сортирует руками. Не стоит в такие баки выбрасывать, например, подгузники.
Мы часто занимаемся «вишсайклингом». Несём в разноцветные баки весь пластик и тайно надеемся, что, например, вешалку, корпус от телевизора (он же из пластика!), стакан от йогурта, пакет от хлеба или канистру от масла переработают. Но мы обманываем себя.
Перед сортировкой лучше проверить, какое вторсырье действительно примут в вашем городе. Чаще всего это написано на баках, а если такой информации там нет, её можно найти на сайте обслуживающей компании.
Лучше всего в баки класть только то, что нужно переработчикам. Это не только намного облегчит работу тем, кто сортирует мусор и отправляет на заводы по переработке, но и улучшит качество раздельного сбора. Так в России смогут перерабатывать чуть больше, чем сегодняшние 7%.
Но, к сожалению, переработка — не решение мусорной катастрофы, а лишь его часть. Чтобы прекратить рост свалок, не допустить строительство мусоросжигательных заводов (которые будут сжигать всё, ведь это проще всего, но очень вредно), нужно отказываться от одноразовых товаров, ограничивать и стандартизировать тару и упаковку и переходить на многоразовые альтернативы.
А мы едем дальше. Впереди нас ждут сортировки в четырех городах России. И только благодаря вашей поддержке мы можем проводить такие исследования.
